Расскажу я вам одну легенду: стара она, как мир. Помнят её немногие, а сейчас уж, может, и вовсе позабыли. Передавалась та легенда из поколения в поколение несколькими семьями, что жили близ реки Ингалы. Быв много лет назад в тех краях, довелось и мне услышать от старца эту историю…
«Давным-давно в глубинке сибирского леса селились старообрядцы – люди, для которых старые обычаи да традиции были смыслом всей жизни. Вели быт, заботились друг о друге, защищая от невзгод, напастей и безвременья.
Летом грибы-ягоды собирали, веники для бани вязали, мох заготавливали. И зимой не скучно было – снегу выпадало в достаток. Из дома до хлева – лопатой не домахаться, а коль домашешься, только и успеешь скотину покормить, опять все засыпало.
По весне лыко заготавливали – ветви с дерева обрубали да драли на тоненькие полоски, после размачивали. Делали это строго до Троицы, пока кора еще мягкая. Повадились бабы вечерами кукол лыковых вязать да утварь разную – кошели да корзины. Ох, мастерицы, не лыком шиты! У мужиков занятие – зверя в лесу добывать да рыбачить.
А мода была одна – главное, чтоб тепло да немарко, и рвалось чтоб редко. А коль рваться будет – от заплат только краше станет. Мужики бороды длинные носили, а волосы топором рубили – таковы обычаи. Очень уж набожные эти люди, без правила дня не начинали, а крестились они двумя перстами.
Вот и в наших краях когда-то обосновались старообрядцы. Расположились по оба берега Ингалы. Внутри общины дружны были, а вот к чужакам – нелюдимы, из одной посуды не ели, а коль приходилось – посуду ту выбрасывали. Некоторые за всю жизнь людей чужих не видывали.
Давно жили, а моста через реку так и не строили. Даже ребятишкам не велено было якшаться с противобережными. Что поделаешь, коль обычаи запрещают?
Но шли годы. Тут уж и дети подрастали. Надо обмолвиться, что на правом берегу в семье воспитывался молодец по имени Карп. Волосы его были всклокочены, черные. Глаза голубые, как чистейшее озеро. Скулы невероятно широкие. Худое бледное лицо его казалось изможденным. Рот большой. А вся фигура его была неказистой, приземистой и неуклюжей, но от нее веяло уверенностью. Пощеголять своей одеждой юноша не мог, вся его мода состояла лишь из длинной рубахи да заплатанных портов. Хоть достатка в семье не было, но вот воспитанию юнца можно было позавидовать. Юноша отличался своей решительностью, храбростью и острым умом. Рос он в своей общине, помогая родителям со скотиной. Отец часто брал Карпа с собой на охоту, поэтому он хорошо знал родные места. Всю свою жизнь юноша мечтал о подвиге.
На левом берегу жила более богатая семья, и воспитывалась в той семье юная девица Акулина. Воспитанием занимался отец, мать девушки умерла при родах. Все, что осталось от матушки – ситцевый платочек, с которым Акулина никогда не расставалась.
Была худа она, росту высокого, при каждом шаге несла свое тело мягко и прямо, словно вытягиваясь вверх. Лицо имела смуглое. Большие зеленые глаза под круглыми бровями окружены крошечными веснушками. Нос ее был совершенно прямой, рот слегка поджат. Рыжие волосы всегда были собраны в длинную косу, которая спускалась на тонкую шею. Во всем существе ее, в выражении лица, немного пугливом, в ясном взоре, в раскосой улыбке было что-то волнующее, трогающее душу.
Любимым занятием Акулины было плетение из лыка, особенно ей нравилось выделывать корзины. Ими была уставлена вся горница. А женщины из общины называли её мастерицей, потому что не было ей равных в этом ремесле.
Изба семьи Акулины находилась на высоком берегу Ингалы, из окна она часто любила смотреть на течение реки, а еще больше ей нравилось наблюдать за уточками. Чтобы рассмотреть их поближе, она спускалась прям к самой воде.
Так и в этот раз, после утреннего правила отправилась девушка к реке понаблюдать за утиной семьей, уж очень ее поражало заботливое отношение мамы-утки к своему семейству. Увидев Акулину, утка бросилась наутек, а за ней и ее утята, да вот только один из них запутался в камышах. Не раздумывая, девица наклонилась помочь, да и не заметила, как обронила ситцевый платочек. Только к вечеру спохватилась.
Опечаленная Акулина три дня ходила вдоль берега в поисках, но все безуспешно.
Платочек тот ситцевый в воду упал. Большим течением его прибило к противоположному берегу. По счастливой ли случайности иль судьбой велено, Карп к реке в то утро ходил – матушка за водой его отправила. Он платочек и поднял.
В одно утро, отправившись к реке, увидел Карп девушку на другом берегу, печальную и задумчивую. Понял он, что находка его – ее приданное. Окрикнул, махнул платочком. Акулина встрепенулась. Переправился юноша на худой лодочке на берег к Акулине. Вернул пропажу. Долго они смотрели друг на друга. Говорят, глаза у обоих были ясными и блестели на солнце.
Вдруг облака сгустились. Подул сильный ветер. Небо нахмурилось. Откуда ни возьмись залетали молнии, грянул гром. Испуганная Акулина схватила платочек из рук Карпа и со всех ног побежала в общину. Юноша чудом переправился на свой берег, такое сильное было течение. Ветер нагонял одну волну за другой.
«Эх, дурной это знак»- сказал старец – «горя не миновать!» Да какое же горе, когда молодые влюблены?
И право. Полюбили Карп и Акулина друг друга с первого взгляда. А поскольку якшаться не было велено, встречаться они начали тайно, то на ее стороне, то на его, перебираясь через реку ночами, то на левый берег, то на правый. Влюбленные тешили себя надеждой, что в скором времени отношения семей наладятся, они поженятся, постоят мост через реку и будут жить сообща. И всё бы ничего.
Разыгралась в одну ночь непогодица, дождь льет, ветер волны гоняет, взбивая их в густую пену, да так, что пена эта на берега устремляется. И правду говорят, когда влюблен – не видишь ничего, кроме возлюбленного своего. Вот и Акулина так влюблена, что не придала значения ветру сильному да дождю шумному, стала перебираться на лодочке к берегу Карпа. Добравшись до середины, лодку начало качать из стороны в сторону сильным течением. Хоть и держалась девица крепко за края своего судна, Ингала была все же сильнее – перевернула его.
Из-за сильного ветра Карп не услышал криков возлюбленной. Ушел домой, подумав, что непогода мешает их свиданию.
День прошел. Другой прошел. Не видно на берегу Акулинушки. Карп негодует, волнуется. Сердце его от боли сжимается. Он весь берег обошел, да тщетно все.
Однажды ночью сон ему приснился – Акулина в лодке платочком своим ситцевым машет, зовет его как будто. Проснулся юноша, а ноги сами его к берегу понесли. В свете луны увидел он тот самый платочек, обмер на месте. Кинулся в воду. Долго искал он любовь свою, ныряя все глубже под воду, пока из сил не выбился и на дно не ушел.
«И вот оно горе, коему суждено было сбыться. Вода их объединила навсегда теперь…»- сказал старец, тяжело вздыхая.
Не передать словами горя родителей Карпа, юного молодца, который был надеждой и опорой своей семьи. Не передать всю боль отца Акулины, оставшегося сейчас одиноким. Не нашлось для них другого выхода, кроме того, что только молитва за ушедших детей заставляет их жить. Горе объединило два берега одной реки. Горе объединило две общины одной веры.
Началось строительство моста.
Однажды на реке послышался плач. Никто не обратил на него внимания. Но лишь до тех пор, пока плач младенца не стал звонче и отчетливее. Мужики, бросив работу, насторожились. Из-за кустов на горизонте показалось маленькое судно. Бросившись к нему, обнаружилось, что это не судно вовсе, а корзина, сплетенная из лыка. Внутри этой корзины лежала маленькая девочка. Глаза ее были голубыми, как самое чистое озеро. Над ними возвышались круглые брови. Волосы рыжие, будто само солнце в них купается. В своих крохотных ручках девочка держала, до боли знакомый всем, ситцевый платочек.
Молитва дала свои плоды. Карп и Акулина возродились вновь. Общины стали жить с тех пор очень дружно, сообща соблюдать традиции и обычаи. Не переставали они и молиться за своих детей. Свое селение они назвали Лыковой. Малютку нарекли Агафьей. Агафьей Лыковой…»
Вот такая история. А кто её и по-другому говорит, легенды всяк по-своему сказывает…
